Сборник эссе Майринка, только что опубликованный Edizioni Arktos, позволяет нам наметить портрет австрийского романиста, в котором биографический и литературный аспекты представлены как две стороны одной медали.
di Марко Макулотти
изображение: кадр из фильма Голем (1915) по одноименному роману Майринка.
«Завтра исполнится для меня двадцать четыре года с того дня Вознесения, когда, сидя за письменным столом в комнате моего мальчика в Праге и положив прощальное письмо, написанное моей матери, в ящик стола, я схватил револьвер, который у меня был. перед; На самом деле я решил предпринять путешествие за Стикс; Я хотел отбросить существование, которому, казалось, суждено было остаться скучным, бесполезным и безрадостным в будущем. " [1].
Молодой человек с револьвером в руке, готовый навсегда покинуть эту «горькую долину слез», — анонимный и богатый австрийский банкир, увлекающийся женщинами, шахматами и греблей. Утомленный своим плоским и ничтожным существованием, он готовится сделать последний жест. Что его вдруг останавливает? Распечатка внезапно проскользнула под дверь его спальни. Молодой человек кладет пистолет, встает со стула, берет газету и заглядывает в заголовок: О жизни после смерти».
Прочитав несколько раз мимеографию, юноша проводит ночь в состоянии бодрствования, подпитываемого адреналином (la долгая ночь души), «Пока мысли, до сих пор не связанные, начали проходить через [его] разум ... он взял револьвер, как делают с временно непригодным предметом, и закрыл его [e] в ящик». «Я храню его и по сей день. - заключает автор этого признания - Он умер от ржавчины и барабан больше не крутится; он больше никогда не повернется» [2].
Написать это признание, спустя почти четверть века после происшествия, Густав Мейринк , австрийский писатель, считался одним из лидеров этой нишевой тенденции между девятнадцатым и двадцатым веками, которую можно определить как «эзотерическую литературу».. До этого момента совершенно не подозревая ни о какой оккультной доктрине, он судит о том, что произошло с ним в тот день Вознесения, как о послании, посланном ему таинственным «Путеводителем со скрытым ликом», сверхъестественной и архетипической фигурой, которая будет часто возвращаться, более или менее замаскировано. , в его трудах. Это так, как он пишет Пьеро Каммеринези [3]:
«Встреча с метафизическим, с означающим элементом бытия, со «случайностью», которая в упорядоченном космосе не может быть лишена смысла. Именно «Путеводитель со скрытым лицом» с этого момента овладевает его жизнью, наполняя ее новой ценностью, наполняя смыслом. "
Фактически, после этого события интересы Майринка радикально изменились: забросил игривое времяпрепровождение, начинает свой сорокалетний «поиск», погружаясь с головой в мир оккультизма, спиритизма, эзотерических наук, каббалистических учений и восточных практик, таких как Йога и Дао. На протяжении десятилетий он посвятил себя телепатическим экспериментам, сеансам, алхимическим трансмутациям, йогическим и «магическим» практикам любого рода; лично испытывает прием галлюциногенов и ядов; он интересуется феноменом предвидения, а также развивает значительные практические навыки; он посвящен в многочисленные тайные общества и парамасонские ложи в континентальной Европе. Богатство опыта и знаний, приобретенных таким образом, составят для Майринка подлинный субстрат и в то же время ядро его литературного творчества, которое включает в себя важные романы, такие как Голем (1915) и Зеленое лицо (1917) [4].
Его работы, снова цитируя Каммеринези, «являются алхимические романы, как и Карл Густав Юнг пришлось утверждать. Его зашифрованное содержание говорит нам о проявлении мира Архетипов, Тезаурус Интеллигибилиум. Они говорят нам об Иной Части, о том Духовном Мире, в котором Майринк никогда не покажет, он сомневается, считая его не менее реальным, чем мир чувств» [5]. Предложения, которые привлекут внимание, в том числе Юлиус Эвола, который занимался Майринком с 1927 года, опубликовав некоторые части своих работ на Ur а позже перевел три своих романа для итальянской публики. (Белый доминиканец, Вальпургиева ночь e Ангел западного окна) и из Хорхе Луис Борхес, чей исключительный сборник рассказов Алеф (1949) выдает влияние лабиринтных атмосфер Голем, которую он лично перевел и представил аргентинской публике в 1938 году ... не забывая о восхищении, которое питали к нему такие превосходные коллеги, как Франц Кафка e Герман Гессе [6].
Тем не менее, Майринк не ограничился воплощением в своих литературных произведениях приобретенных оккультных знаний и лично пережитого опыта: он также собрал их в различных эссе, которые, благодаря похвальной работе типов Издания Арктоса, теперь у нас есть возможность легко читать. Это новое издание под названием На границе оккультизма. Эзотерические сочинения (1907-1952) настроен как сплав двух теперь недоступных антологий произведений автора: Книга загробной жизни, изданной Рокко (Неаполь) в 1959 г. в переводе Юлиуса Эволы Волшебный сюжет, сборник текстов, отобранных и переведенных Пьеро Каммеринези для Басайи (Рим) в 1983 году. Кроме того, читатель может ознакомиться с другими очень редкими документами: четырьмя письмами Майринка Альфреду Мюллер-Эдлеру и статье Мои боли и мои радости в загробной жизни; в дополнение к приложению Каммеринези о биографии писателя и о духовно-метафизическом измерении, пронизывающем его произведения и предисловия, Джанфранко де Туррис e Andrea Скарабелли, редакторы издания. Издание также украшено «живописными вторжениями в Иное место» Данило Капуа.
Шестнадцать эссе Майринка, содержащиеся в этом сборнике. (семнадцать, если считать и статью в приложении) они варьируются от восточных учений (Факиры, Путь факира, Книга Живого Бога, Пробуждение оккультных способностей дисциплиной воли и некоторыми лекарствами, Магическая диаграмма, Тантрическая йога) к западным (Оккультизм, невидимый мир, алхимия или непроницаемость), включая критику теософии и медиумического спиритизма, которые Майринк считает явлениями в целом более опасными и обманчивыми, чем что-либо еще. В некоторых произведениях автор рассказывает лиминальные переживания, произошедшие с ним от первого лицакак психоделическое путешествие Гашиш и ясновидение, эпизоды предвидения в Телефонная связь со страной грез, астральное путешествие, рассказанное в Магия в глубоком сне и попытки повлиять на азартные игры с помощью некоторых «суеверных» уловок в Магия и шанс.
Как он отметил Себастьяно Фуско в своем эссе Фантастика, ужасы и эзотерика в Майринке (содержится в итальянском сборнике под названием Леденящие душу сказки [7]) все сочинения австрийского романиста (и содержащиеся в этом сборнике не исключение) «рисуют некий символический образ дальнего пути «путь пробуждения»: маршрут, по которому путешествует адепт, чтобы преодолеть в жизни человеческое состояние и возродить божественную искру, присутствующую в каждом из нас.» [8]. Темы, близкие восточной традиции, особенно индуистской и буддийской, включая все дальневосточные ответвления, а также оккультным учениям Гурджиев и Успенский [9].
Фактически, в видении Майринка - продолжает Фуско -, "нормальная жизнь это "сон"; то, что мы называем «действием» и «обучением», есть не что иное, как почти автоматический плод механических действий, разворачивающихся на строго материальном уровне; кто ограничивает себя в поведении на этом плане, изнашивается и истощается, как механизм, который в конце концов ломается, и остается косной материей. Вместо этого человек, "пробуждённый" благодаря эзотерической мудрости, разбивает оболочку животности и заставляет своё сознание возноситься к высшим планам бытия; "бодрствование при жизни, оно останется бодрствующим даже после физической смерти: только его и только ее будет вечность"" [10].
Подход, хорошо изложенный также Скарабелли в предисловии к этому новому изданию Arktos. [11]:
« Те, кто не испытал Пробуждения, не могут сказать, что они живы или мертвы. Он ниже жизни и смерти, так же как Пробужденный выше их. Подавленный материальными событиями, он — тень среди других теней. "
Так какую же цель Майринк ставит перед эзотерическими исследованиями? Другими словами, на этот раз по его собственным словам, «ничего, кроме постепенно превращать человеческое животное, «покрытое шкурами животных» и изгнанное из Рая, в первоначального и светящегося человека который, по преданиям, сказкам и священным книгам, победил смерть» [12]. Отсюда убеждение в том, что «земное существование есть не что иное, как таинственный, еще малоизвестный нам процесс, делающий из необработанного и непрозрачного драгоценного камня блестящее сверкание огней» [13]. Другими словами, речь идет о реактивации в человеке, цитируя Парацельса: тело, которое не от Адама [14], божественная искра, скрытая в физическом теле и полностью стертая позитивистской и материалистической наукой современной эпохи; или пробудить, говоря по-восточному, сиддхи, «Психические энергии ... [которые] либо врожденные, либо пробуждаются приемом определенных трав, или погружением в глубинное я, или, опять же, аскетизмом» [15].
Или опять через глубокий сон, который Майринк (как и такие выдающиеся коллеги, как Лавкрафт [16], Мачен и Борхес [17]) рассмотреть возможность настоящий «портал в другое место», вплоть до веры в то, что «могут быть источники магической силы и знания настолько далекие от нашего бодрствующего сознания, что заставляют нас глубоко погружаться в тайники сна, если мы хотим приблизиться к ним» [18] и произносить загадочно [19]:
« Стержень в глубоком сне: там плацдарм вселенной, на который можно поместить рычаг Архимеда, чтобы сбить звезды с их орбит. "
Но, возвращаясь к мейринковскому «учению о пробуждении», как расценивать наличие в сочинениях анализируемого здесь автора такой разнородной панорамы христианской мистики (Тереза Нойманн) и индусы (Говинда Свами Шри Рамакришна Парамаханса), факиры и алхимики (Paracelso), вплоть до «болотистых» направлений теософского оккультизма и спиритуалистических течений? Есть много способовможно сказать, и каждый человек (и общество) берет то, что наиболее близко ему по духу, в соответствии с достигнутым духовным уровнем и влияниями исторического, культурного и социального происхождения. С другой стороны, Майринк, кажется, выдвигает традиционный тезис, который он считает своим собственным. il демон как величайшая формирующая и формирующая сила эго каждого человека. Положение, отмеченное уже упомянутым Фуско, согласно которому в рассказах австрийского писателя [20]:
«…Развивается тезис, согласно которому каждое человеческое существо не представляет собой автономного «я», а есть проявление на протяжении земного существования предсуществующего и вечного бога или демона. Путь искупления, а точнее воссоединения с высшим «Я», она описана в разных тонах, то устрашающих, то безмятежных: что соответствует эзотерическому учению, предвидящему разные пути, одни безмятежные, мистические, лунные, другие пламенные, жестокие, жгучие, как солнце. "
Не все эти «пути», однако, ведут к «спасению»: Майринк, после десятилетий изучения и экспериментов, дистанцировался прежде всего от теософского, спиритуалистического и медиумического путей, поняв, что «медиумизм не возвышает совесть, а приближает ее к недочеловеческому, ставя человека в контакт с разрушительными силами: это противоположно духовным упражнениям и алхимии, которые, наоборот, могут привести, если их правильно упражняться, к сверхсознанию». [21]. Именно так, как отмечает де Туррис в другом месте. [22]:
«... опасность, о которой снова и снова сообщали традиционалистские мыслители, такие как Генон и Эвола: наивное бессознательное, которое инициирует подобные операции, не знает точно, какую сущность они вызовут, что они выявят снизу и, конечно, не сверху, создавая она просачивается сквозь те «щели в стене», которые защищают нас от подобных опасностей...»
Можно многое сказать об этом новом релизе Arktos и о биографически-литературном эпосе Густава Майринка; здесь, в заключение этого небольшого обзора, мы хотели бы еще раз подчеркнуть, а также от прочтения этих очерков понятно как в Майринке биографо-практический и литературно-теоретический аспекты представлены как две стороны одной медали, оба опирались на непоколебимую веру в «существование великих магических тайн, благодаря которым человек с предопределенностью мог вырваться из сети чувственных видимостей и, наконец, созерцать истинную, единственную Реальность», выражаясь с Сержем Гютеном. [23]. Неудивительно, что он сам утверждал [24]:
« Меня больше волнуют мои теории, которые являются практикой и жизнью, чем мои художественные творения, которые являются символом и одеждой. »
Отсюда следует, что в художественном упражнении австрийского романиста «фантастическое» есть, в конечном счете, лишь «эстетическое одеяние скрытой реальности, трудно познаваемое неспециалистом». [25], цитируя статью Массимо Скалигеро su Литературная Италия от 15 сентября 1934 г., в котором автор также добавляет [26]:
«Это опыт не интеллектуального порядка, а такой, который можно было бы назвать доинтеллектуальным, в котором эстетическая деятельность просто подчинена резонансу более глубокого и неведомого мира, а самые мутно-фантастические построения не более чем проявление ясной внутренней реальности. "[...]
«И от видения к видению, от мысли к мысли это ведет к ясному восприятию мудрости, уникальной во времени, в которой просвечивает реальность сверхъестественного опыта, а чувство катарсической подготовки понимается как введение в "Путь", который... открывает человеку чистую, светоносную, силу. "
Густав Майринк покидает этот мир вечером 4 декабря 1932 года. Попрощавшись с семьей, он удаляется в свою комнату и сидит без рубашки, несмотря на холод, в кресле напротив окна. Он остается таким всю ночь, созерцая звездное небо, зарю и восходящее солнце; затем, все еще с обожанием в глазах, он мирно умирает. Его жена Мена определяет опыт ухода мужа как «торжественную мессу религии и благородства». [27] и рассказывает в собранном в этом издании письме Арктос [28]:
«Его глаза становились все ярче и ярче, и в половине седьмого утра воскресенья 4 декабря он сделал свой последний вздох. В нас была смятенная радость, когда мы видели, как его великий Дух был гармонично отделен. Его тело осталось, как личинка: бабочка взмыла вверх. »
PS Те, кто интересуется творчеством Майринка, могут следить за работой австрийского романиста в Италии, следя за страницей Facebook в Facebook. Учебный центр Густава Майринка города Эван, проект, задуманный его другом Иваном Капрой.
Примечание:
[1] Г. Майринк, На границе оккультизма. Эзотерические сочинения (1907-1952), Арктос, Карманьола 2018, с. 261.
[2] Там же, стр. девяносто два.
[3] П. Каммеринези, Густав Майринк и путь пробуждения, приложение к Г. Майринку, На границах, соч. соч., с. 313.
[4] Для важного отрывка из Зеленое лицосм Густав Майринк: «Зеленое лицо», на AXIS mundi.
[5] П. Каммеринези, соч. соч., с. 295.
[6] О дани Гессе Майринку см. эту статью в блоге А. Скарабелли.
[7] Г. Майринк, Леденящие душу сказки, под редакцией Г. Пило и С. Фуско, Newton Compton, 1993.
[8] С. Фуско, Фантастика, ужасы и эзотерика в Майринке, у Г. Майринка, рассказы отдыхающий, Op. соч.
[9] См. J. de Salzmann, Реальность бытия. Четвертый путь Гурджиева, Astrolabio-Ubaldini, Рим, 2011, JG Bennett, Гурджиев. Новый мир, Astrolabio-Ubaldini, Rome, 1981 и PD Успенский, Терциум Органум, Астролябио-Убальдини, Рим, 1983.
[10] С. Фуско, соч. цит.
[11] А. Скарабелли, предисловие к Г. Майринку, На границах, op. cit., p. 32.
[12] Г. Майринк, На границах, соч. соч., с. 79.
[13] Там же, с. 79-80.
[14] Там же, с. 101.
[15] Там же, стр. девяносто два.
[16] В связи с этим см. М. Макулотти, «Онирикон»: Г.Ф. Лавкрафт, сон и другие места, на AXIS mundi.
[17] Сочинение Борхеса о Майринке, доступное итальянской публике, является послесловием Кардинал Напеллус и другие истории (Швеция, Милан, 2011), что также подчеркивает важность элемента сна в прозе австрийского романиста («... сны, приснившиеся другим снам, кошмары, затерянные в центре других кошмаров...", П. 70).
[18] Г. Майринк, На границах, соч. соч., стр. 224-225.
[19] Там же, стр. девяносто два.
[20] С. Фуско, соч. цит.
[21] П. Каммеринези, соч. соч., с. 300. Майринк верил в существование «хотя, безусловно, чрезвычайно редких, явлений, которые, так сказать, переворачивают все, что, по мнению науки, она знает о законах физики», и добавлял «с этого момента [то есть после некоторых особенно шокирующих экспериментов в области медиумизма, изд.] больше не предпринимал попыток экспериментов в области спиритизма и всего, что с ним непосредственно связано: то, что я видел, мне достаточно и продвигает(курсив наш).
[22] Г. де Туррис, Пробуждение по Густаву Майринку, предисловие к Г. Майринку, Белый доминиканец, Биетти, Милан, 2012, с. 13.
[23] Закрыть в, Великое освобождающее просветление, приложение к Г. Майринку, Доминиканский, op. cit., p. 242.
[24] Цит. в Дж. Эвола, сообщение, приложение к Г. Майринку, Доминиканский, op. cit., p. 231.
[25] М. Скалигеро, Мистика и нарратив: что есть в Майринке, приложение к Г. Майринку, Доминиканскийсоч. cit., pp. 221-222.
[26] Там же, с. 220-224.
[27] П. Каммеринези, соч. соч., с. 325.
[28] Там же, стр. девяносто два.